Кто такие сексуальные суррогатные партнеры? Отрывок из книги «Факт»
В издательстве Individuum вышла книга журналистки и секс-исследовательницы Миланы Логуновой «Факт. Как я училась полиамории, снималась в порно и завела раба». Она рефлексирует свой опыт со всех сторон — физической, психологической, этической и социальной. Так, глава XV рассказывает о попытке Миланы взять на себя функции человека, который обучает людей с ОВЗ навыкам сексуальной и психологической близости. Мы публикуем главу в сокращении. Купить книгу можно по ссылке.
«Девственник, ищу суррогатную партнерку. Имеется инвалидность. 29 лет, из Москвы» — такое объявление я увидела в Pure. У парня были славянские черты лица, русые волосы — не урод, но и не в моем вкусе. Я почувствовала нарастающую тревогу, переплетенную с тягой нырнуть в это приключение, — и начала диалог.
— Привет. Какая у тебя инвалидность? — пишу ему я.
— ДЦП, — отвечает он и цинично добавляет: — Но писюн стоит, если что.
Я предложила выключить таймер*. Pure присвоил ему имя Распутный умник. Потом я узнала, что его зовут Андрей.
— Ты живешь с родителями? — говорю я.
— Да, к сожалению. Я могу к тебе в гости приехать, если нужно. У тебя уже были такие встречи?
— Ни разу.
ПЬЮР ДЕЙТИНГ — ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС, БЕЗ СТЫДА!
Перед тем как продолжить диалог, я решила позвонить Алёне, с которой уже часто общалась. Я была не уверена, и мне требовалось одобрение. Как будто Алёна могла мне выдать что-то вроде лицензии от имени этического совета, занимающегося вопросами инвалидного активизма.
— Вы можете называть это как хотите, главное, тебе важно знать, есть ли у него справка о дееспособности. Если у него нет проблем с мозгами, вы два субъекта, которые несут равную ответственность, — заверила Алёна.
Она добавила, что я не должна заниматься его секс-обслуживанием и позволять ему принуждать меня к чему-либо. Я всё еще могу сказать «нет» и уйти, когда захочу, без угрызений совести. Я вернулась в чат с Андреем и спросила, зачем ему это нужно, что он хочет получить от суррогатного партнера.
Я действительно решила обсудить с ним феминизм и спорить, кто больше страдает — женщины или мужчины с инвалидностью?
— Хочу секса. Но из-за инвалидности я мало что могу делать. У меня максимум две позы будет.
Чувство юмора у него острое, но всё-таки мне стало неловко. Тогда он добавил:
— Мне хочется, чтобы были поцелуи, хороший секс и чтобы все были удовлетворены.
— Почему ты дал объявление в Pure?
— Знакомая из интернета сказала, что так можно найти человека.
После он начал забрасывать меня вопросами. Но не такими, какие я ожидала, — не о правилах поведения, этичности или моей опытности. Его интересовало, нужно ли ему захватить тортик, будем ли мы пить чай, кто из нас возьмет презервативы, куда он сможет кончить.
<...> На этом обсуждение деталей не закончилось: Андрей поинтересовался, можем ли мы заняться сексом без презерватива «хотя бы десять минут» и планируется ли у нас «только классический секс». Я не стала возмущаться, лишь объяснила, что я не секс-работница, — и написала несколько поучительных предложений о необходимости контрацепции. Особенно с незнакомой девушкой, которая может добавить к списку его проблем со здоровьем еще и ЗППП.
<...> Мы встречаемся возле автобусной остановки, Андрей явно пришел заранее. Передо мной самый обычный парень из небогатой семьи: в дешевых кроссовках, толстовке с рынка и потертых джинсах. Мысленно я уже приготовилась к тому, что у него будет деформирована походка, но совершенно не ожидала, что почти не смогу разобрать его речь. Все люди с ДЦП, которых я встречала до этого, говорили внятно. Но Андрей с ходу выдает что-то совершенно не членораздельное. Вначале стесняюсь переспрашивать: неловко. Тогда он выдыхает и медленно произносит: «Привет», — на что я с облегчением отвечаю: «Давно тут ждешь?» Ответ разобрать снова не получается. На этом мы прекращаем попытки поговорить.
<...> Когда мы подходим к отелю, Андрей дает понять, что сможет подняться на второй этаж без моей помощи, и выдает мне половину суммы за забронированный номер: хочет, чтобы я сама уладила все вопросы, пока он взбирается по лестнице. В комнате, чистой, но немного убогой, из колонок играет попса нулевых. Кажется, «Блестящие».
<...> — Ты общался когда-нибудь с девушками в романтическом смысле?
— Нет, я всегда свободен. Пробовал подходить на улице и знакомиться. Но они либо говорят, что есть парень, либо смеются.
Кажется, Андрей немного успокоился, поэтому его речь стала понятнее. Он рассказывает, что в первый раз сексуальное желание возникло у него, «как и у всех», лет в пятнадцать. В этом возрасте он начал смотреть порно. Позже он задумывался о походе в бордель, но решил, что это небезопасно: «Там могут сделать со мной что угодно». Я говорю, что женщины даже без инвалидности постоянно чувствуют себя небезопасно, но как-то с этим живут. Он хмурится: «Отличие в том, что к женщинам мужчины не испытывают жалость, а ко мне жалость все испытывают, и это ужасно».
Думаю: что я несу? Я действительно решила обсудить с ним феминизм и спорить, кто больше страдает — женщины или мужчины с инвалидностью?
Когда я заканчиваю, спрашивает, было ли мне хорошо. Я киваю. Он отвечает: «Я очень рад. Я так и хотел»
<...> Андрей говорит, что я очень красивая, — но почему-то в этот момент я такой себя не ощущаю. Мне неловко. Иду за сумочкой и раскладываю по кровати то, что принесла, — несколько видов презервативов и пару одноразовых упаковок с лубрикантом. Всё это я когда-то прихватила с секс-вечеринок. Предлагаю Андрею выбрать, что ему хочется попробовать из этого великолепия. Он, конечно же, отвечает, что хочет попробовать всё.
<...> Рассматриваю Андрея. Сажусь на него и начинаю гладить жилистое, немного искривленное тело. Погружаюсь пальцами в его волосы, мну плечи. Если бы я была умнее, то прихватила бы с собой свечи, гирлянды, заранее приготовила бы плейлист. Мне бы хотелось показать Андрею, что телесная интимность интересна сама по себе и не ограничивается оргазмом. В то же время вряд ли ему все это нужно — этого хочется в первую очередь мне. Наверное, чтобы потешить свое самолюбие.
<… > когда я заканчиваю, спрашивает, было ли мне хорошо. Я киваю. Он отвечает: «Я очень рад. Я так и хотел».
Душ мы принимаем вместе. Андрей сам вызвался сопровождать меня в ванную комнату. Я хотела провести немного времени наедине с собой, но всё-таки не смогла отказать. Уже потом, когда он дошел до душевой кабины, я поняла, что это была хорошая идея. Чувствую, как вода успокаивает нас и примиряет.
Я намыливаю Андрею волосы, у него закрыты глаза, а лицо выражает такое спокойствие, будто бы мы встречаемся уже долгие годы.
Мы еще немного разговариваем, лежа в постели. Андрей начинает очень много болтать — я снова плохо его понимаю, но все же позволяю выговориться. Смотрю на часы — прошло чуть больше часа. Номер оплачен еще на целых сорок минут, но больше мне здесь делать нечего. Андрей аккуратно предлагает повторить, но я отказываюсь. Когда мы прощаемся у автобусной остановки, он улыбается.
<...> C Андреем мы больше никогда не пересекались. Он удалил наш совместный чат — видимо, решил первым поставить точку. Подумал, что я не захочу поддерживать с ним связь, а может быть, по какой-то другой причине. Ладно, думаю я. Любая коммуникация когда-то заканчивается.
Купить книгу Миланы Логуновой можно по ссылке.
